У самой границы - Страница 84

К оглавлению

— Знаете, кто это такой? — спросил он у ребят.

Саша вовсе не понимал, с чего это Славка вздумал выставлять его напоказ.

— Это Александр Панкратов,- сказал Славка,- поняли? Он у нас уже в наряде стоял…

— Правда, в наряде? — удивилась Айно и как будто с насмешкой посмотрела на Сашу.

— И нарушителя чуть не задержал,- добавил Славка.

Саше стало неудобно.

— Да нет, ничего, я просто так, думал задержать…- пробормотал он смущенно, не зная, как осадить Славку.

Но Славку уже понесло.

— И на заставу чуть не привел…- добавил он по инерции.

— Ну и что ж,- с откровенной завистью сказала Айно,- на заставе, конечно, нарушители могут быть, а в деревню они разве пойдут?

— И ты ведь задержала,- великодушно заметил Славка.

— Разве то я? — Айно вздохнула и откинула тыльной стороной руки прядку волос.- Один раз только какой-то дядька в деревню к нам забрел,- сказала она. Заметив, что Саша слушает ее с интересом, Айно продолжала:- Заходит к нам. «Где,- говорит,- дочка, хозяйка?» А я говорю: «В поле все, никого нет».- «Ну, тогда дай чего-нибудь поесть, я заплачу…» Я ему целый кувшин молока поставила, а сама и говорю: «Я вам, дяденька, с погреба холодца принесу», а сама бегом на поле и давай всех звать. Наши его уже возле электростанции задержали. Потом говорили — за границу хотел уйти.

Саша был посрамлен. Он, сын Панкратова, жил на заставе у самой границы, а нарушителя еще и в глаза не видал, а деревенская девочка Айно не то что видала, а даже чуть было не задержала его. И дернуло же Славку хвастаться!

— Я тоже в наряде стоял,- неожиданно громко заявил Алька.- Правда, Саша? Мы на стрельбище убежали, нам и дали наряд,- боясь, что не успеет рассказать, заспешил Алька,- Саша дрова пилил, а я в углу стоял. А потом сидел, заснул нечаянно,- добавил Алька, чтоб все до конца было ясно и совесть его была чиста.

Кто-то из ребят ехидно хихикнул. В зеленоватых глазах Айно запрыгали насмешливые огоньки. Сашу даже в жар бросило. И откуда только взялся этот Алька!

— Федя! — вдруг обрадованно крикнул Саша.- Федя, подожди, у меня к тебе дело…

Милый Федя, тот самый Федя, который чуть было не погнал их с электростанции, как ты кстати оказался рядом!

Саша быстрым деловым шагом пошел к соседнему дому, где в окне видна была подстриженная «под бокс» светлая голова Феди. В это время кто-то за спиной весело игогокнул. Ребята рассмеялись. Кажется, смеялась и Айно. В деревне Айно казалась совсем другой, не такой, как на заставе, но если б Славка не затеял этот дурацкий разговор, все было бы хорошо. И про геологов бы поговорили, и ребятам помогли, и партизанские землянки пошли бы смотреть… На заставе Айно сама находила его, и видно было, что ей интересно с ним дружить, а теперь прямо хоть на глаза никому не показывайся!

— Федя! — подходя к окошку, еще раз крикнул Саша.

По видневшемуся в окно лозунгу на красной материи

Саша понял, что это комната политпросветработы или, по-граждански, изба-читальня. Из окна послышалась музыка, обрывки речи, шипение и свист. Федя сосредоточенно ковырялся в приемнике; видно было, что каждого, кто не понимал в трудном монтерском деле, он и за человека не считал. Но Саша все-таки нажал щеколду и вошел в дом.

Дернуло же за язык этого Альку!

Поднявшись на второй этаж, Саша прочитал над входом широкую надпись: «Клуб». В первой комнате были только лавки, стоявшие под окнами, как и в доме Карпа Яковлевича. В углу — приемник, возле которого возился Федя. Сняв заднюю картонную крышку в круглых дырочках и схемах, Федя щупал все лампы по очереди.

— Ты и здесь работаешь? — спросил Саша.

— Да вот что-то кенотрон шалит, и «6К7» вроде эмиссию потеряла…

Федя снова полез в приемник, как будто ожидая еще вопросов. Но Саша в приемнике ничего не понимал и, чтобы не мешать Феде, заглянул в соседнюю комнату.

Там на столах лежали газеты и журналы, в углу стоял книжный шкаф, на стенах висели мандолины и гитары.

Саша взял со стенки мандолину, проверил, настроена ли она, и начал играть «Прощай, любимый город».

В дверях показалась взъерошенная голова Феди. Видно, он хотел запретить Саше играть, но Саша играл хорошо.

— Здорово у тебя выходит,- послушав, сказал Федя.- Кончу приемник, покажешь мне, а то я только учусь,- и Федя первый раз за все это время улыбнулся.

Саша сел поближе к открытому окну, так, чтобы его можно было слышать на улице, и начал играть двойными нотами по всем струнам «Скажите, девушки, подружке вашей». Втайне ему хотелось, чтобы Айно, с которой Славка, как ни в чем не бывало, стал наживлять ряпушку, услыхала бы, как он играет. Саша увлекся, перешел в третью и четвертую позиции, мандолина тоненьким голосом выпевала: «Очей прекрасных огонь я обожаю». Вдруг какой-то посторонний звук фальшивой нотой резанул слух. Саша оборвал игру и выглянул. Прямо под окном, задрав морду кверху, сидел привязанный к забору Тобик и, мерно перебирая лапами, скулил и подвывал: музыку он понимал по-своему.

Саша высунулся из окна и посмотрел в сторону ледника. Ни Айно, ни других ребят возле ледника не было, все они, вместе с Алькой и Славкой, помогали рыбакам на берегу.

— Саша, бегом сюда! — крикнул Лавров. Старшина стоял в высоких болотных сапогах прямо в воде и укладывал в лодку мережи — огромные обручи с сеткой.

— Никак ты в гости приехал? — спросил он.

Именно потому у Саши и было плохое настроение, что чувствовал он себя как будто гостем. Лавров это понял.

— Вот вам задание,- сказал он.- Здесь крючки, леска и ящик. Надо починить еще один продольник, на северной луде бросим. А насчет гостей я пошутил. В жизни надо быть не гостем, а хозяином, и ты тоже хозяин!