У самой границы - Страница 44

К фашистским бандам ненависть будить.

Ты доказал, что значит быть чекистом,

Как даже смертью можно победить…

Вокруг портрета были размещены заметки, вырезки из газет, воспоминания пограничников.

«…Панкратов интересовался всем: новыми открытиями в науке и технике, занимался живописью и литературой. Особенно любил литературу. Она помогала ему разбираться в людях, понимать чувства и поступки окружающих. Знание людей он считал первым делом командира…»

«…20-го июля мл. сержант Панкратов со своей служебной собакой Азой пробежал по следу 36 километров и задержал двух нарушителей…»

Нет, тридцать шесть километров Саша никак не пробежит, лучше и не пробовать.

Над выписками и заметками Саша прочитал:

«Как львы, дрались советские пограничники, принявшие на себя первый, внезапный удар подлого врага. Бессмертной славой покрыли себя бойцы-чекисты, мужественные сыны Советской Родины. Они дрались врукопашную, и только через мертвые их тела враг мог продвинуться на пядь вперед…»

Открылась дверь, и в комнату, наклонив голову, чтобы не задеть за притолоку, вошел высокий пограничник.

— Старшина Лавров,- коротко представился он Саше, как взрослому, вскинув к фуражке крепкую, загорелую руку.

Саша принял положение «смирно» и тоже хотел отдать честь, но, вспомнив, что на голове у него нет фуражки, смутился и задержал руку, Лавров и бровью не повел, как будто ничего не заметил.

— Здравствуй, Панкратов,- сказал он низким голосом, неторопливо шагнув навстречу и крепко пожимая Сашину руку.- Мне сказали — ты газеты принес,- добавил он, помолчав.- Ну вот, газетами мы и займемся…

Лавров говорил с ним так, как будто Саше было не двенадцать, а по крайней мере двадцать лет и встретились они не впервые, а уж давным-давно знали друг друга. Старшина сразу же понравился Саше своей спокойной уверенностью и какой-то скрытой, сдержанной силой. Военная форма так ловко облегала его фигуру, что Саша невольно выпрямился и украдкой одернул свою рубашку.

— Давай газеты,- сказал Лавров,- свежие номера подошьем…- и Саша стащил с тумбочки целую кипу подшивок.

Старшина разложил на столе толстые пачки «Красной звезды», «Правды», «Ленинского знамени», «Пограничника Карелии», достал шило и стал прокалывать в принесенных газетах дырочки для шнурков. Саша помогал ему разбирать газеты по числам и номерам.

Обычно Саша вел себя, как все мальчишки его возраста. Он мог сказать: «Суп не хочу!», или: «Я пошел гулять». Совсем не так было сейчас. Старшина ни о чем его не спрашивал, ни о чем они не поговорили,- просто сидели и работали, но Саша чувствовал, что Лавров относится к нему, как к равному, будто бы Саша уже взрослый, опытный пограничник.

— Ты меня извини,- положив перед собой «Правду», сказал Лавров,- мне надо кое-что к политинформации записать. Посмотри вот журналы, а потом мы с тобой потолкуем.

Дома в Петрозаводске Саша любил читать четвертую страницу газеты, где всегда можно было узнать в каком кинотеатре какой идет фильм. Но здесь газеты были особенные.

— Я подожду, товарищ старшина,- согласился Саша, заметив, что в «Пограничнике Карелии» на последней странице нарисованы военные корабли.

Старшина стал читать «Правду», время от времени выписывая что-то в тетрадь. Саша подвинул к себе «Пограничника Карелии» и занялся военным кораблем с флажками, вокруг которого улиткой свернулась цепочка квадратиков. Это был морской чайнворд. Тут, конечно, и решать было нечего. Например, «Высший чин в военно-морском флоте», или вот: «Место разгрома турецкого флота адмиралом Нахимовым». Саша в несколько минут решил чайнворд и незаметно глянул на Лаврова. Тот все так же сидел, углубившись в чтение.

Теперь Саша почувствовал себя спокойнее и увереннее, как будто они и в самом деле были знакомы очень давно. Развернув газету, он посмотрел, нет ли чего-нибудь интересного.

Вверху, выше черты, мелкими буквами стояло число их отъезда из Петрозаводска: тринадцатое июля

1951 года. На последней странице слева было написано крупными буквами: «Случай», а в квадратной рамочке: «Рассказы о Дзержинском».

«…- Стой! — крикнул красноармеец тонким голосом.- Стой! Эй, граждане-товарищи, лови шпионку! — И все, кто до сих пор шел спокойно, побежали и закричали каждый свое…»

Вот оно! Наконец-то Саша нашел то, что искал. Каждый знает, что на границе — да и не только на границе — ловят шпионов, а вот как их ловят, этого никто еще в точности не описал.

Саша прочитал, как какая-то разодетая дамочка уронила пакет, а красноармеец поднял его и обнаружил там шпионские бумаги.

…«Глаза у нее светились, как у кошки, и красивое лицо было совсем белым. А на руке сверкало кольцо с бриллиантом…»

— Ясное дело — гадюка: и глаза и бриллиант.

«…Она выстрелила еще два раза. «Не умеет стрелять!» — решил он и ударил ее по руке с пистолетом. Пистолет выстрелил в воздух и упал. Красноармеец сунул ствол нагана ей в лицо и велел поднять руки вверх…»

Оказывается, ничего тут сложного не было. Надо только здорово стрелять да самому не лезть под пули. Саша пропустил несколько строчек и стал читать, как красноармейца пригласили в кабинет Дзержинского.

«…Я должен объявить вам благодарность,- сказал Дзержинский.- Вы раскрыли большой контрреволюционный заговор… Один очень ответственный работник, которому мы доверяли, как своему человеку, изменил нам, предался Юденичу и стал шпионом у врагов Советской власти.

— Безобразие какое,- не сдержавшись, сказал красноармеец,- прямо-таки нахальство, я извиняюсь!